* * *
Если Господь с тобою
Уже ничто не страшит, —
Ограждены судьбою
Струны твоей души.
И не вонзятся стрелы —
Твои сократить часы,
И не коснется тела
Страшной болезни сыпь.
И на тебя не рухнет
Грязных наветов прибой;
Козни любые — рухлядь:
Если Господь с тобой.
Повадки у лжи — лисьи,
У алчности — волчья прыть.
Лишь к одному стремись ты:
С Господом вечно быть.
* * *
Рубин зари в оправе синей,
Пруда уснувшего агат...
И вольные ручьи в логах,
И утром серебристый иней,
И пение птиц? А блёсткая роса,
И неба голубые дали,
Их из корысти разве дали?
И золото листвы в лесах?
Твердишь ты:
«Все на свете продается.
Мерило — деньги,
Всё подвластно им.
На этом и стояли, и стоим…»
Нет, много что и вне продажи
Остается.
* * *
Какое огромное солнце!
Пронзительно-яркий закат!..
Гляжу я – в прижизненном сонме
Ужасные страсти кипят.
Зачем ты ликуешь, природа?
Зачем тебе столько огня?
Плывет несуразный мой плотик
И нету шеста у меня.
День вспышкой такой окончен.
Вопросом себя не морочь.
Такое нужно, видно, солнце.
Такая нужна, видно, ночь.
* * *
Проходит гнев бесследно –
Кричи «УРА» победно.
* * *
В долг залезть – что в мышеловку,
Разве это за обновку.
Надо пересилить, зять,
Чтобы в долг не залезать.
ПРОШЛА
Промчался дождь. Кругом вода.
И ветра нет разгула.
Вот мимо женщина прошла,
Прошла и не взглянула.
Автобус лужи гладь разбил,
Проплыл — большой, заметный.
Я эту женщину любил
Когда-то безответно.
Теперь того, что было, нет.
Зачем я оглянулся?
Зачем я посмотрел ей вслед?
Зачем я улыбнулся?
НЕ ВЫШЛА
«ЗИЛ» прошел. Пылит дорога.
Утки плавают в пруду.
Постою еще немного
И тогда домой пойду.
Этот дом ее. Ступеньки.
Только нет ее самой.
Постою еще маленько
И тогда пойду домой.
Тополь пышно зеленеет.
Провисают провода.
Подожду когда стемнеет
И домой пойду тогда.
Ночь подкралась тиши мыши.
Зябко. Сумрак влажен, вял.
А она так и не вышла.
До рассвета простоял.
* * *
Детки – не конфетки, -
Пальца два в розетке.
* * *
Денег нет – не сказывай,
Проще гроб заказывай.
И запомни, как скрип двери,
Что «Москва слезам не верит».
* * *
Когда швыряешься деньгами,
Как сытый дурень пирогами.
Потом без них намучишься –
Своей бедами окучишься.
* * *
Некрашеные гроба доски.
Лежит в гробу червей обед.
А серый полдень — ополоски,
И никого за гробом нет.
Черна открытая могила —
Открыта в неизвестность дверь.
Неодолима смерти сила —
Покорны человек и зверь.
Зимой метели здесь завоют,
Весною зажурчит вода...
Того, кого сейчас зароют,
Уже не вспомнят никогда.
* * *
Дали туманят.
Бледная синь.
Вновь басурмане
Здесь на Руси.
Гибнут деревни
Стрелы в груди.
Алчность не дремлет,
Волком глядит:
Злость свою вылить,
Вылакать кровь...
Только за пылью
Рати врагов.
* * *
Имел весьма солидный вес.
С ним в книгу Гиннеса залез.
Но с весом вскоре он расстался,
А в книге Гиннеса остался.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
1) "Красавица и Чудовище" 2002г. - Сергей Дегтярь Это первое признание в любви по поводу праздника 8 марта Ирине Григорьевой. Я её не знал, но влюбился в её образ. Я считал себя самым серым человеком, не стоящим даже мечтать о прекрасной красивой девушке, но, я постепенно набирался смелости. Будучи очень закомплексованным человеком, я считал, что не стою никакого внимания с её стороны. Кто я такой? Я считал себя ничего не значащим в жизни. Если у пятидесятников было серьёзное благоговейное отношение к вере в Бога, то у харизматов, к которым я примкнул, было лишь высокомерие и гордость в связи с занимаемым положением в Боге, так что они даже, казалось, кичились и выставлялись перед людьми показыванием своего высокомерия. Я чувствовал себя среди них, как изгой, как недоделанный. Они, казалось все были святыми в отличие от меня. Я же всегда был в трепете перед святым Богом и мне было чуждо видеть в церкви крутых без комплексов греховности людей. Ирина Григорьева хотя и была харизматичной, но скромность её была всем очевидна. Она не была похожа на других. Но, видимо, я ошибался и закрывал на это глаза. Я боялся подойти к красивой и умной девушке, поэтому я общался с ней только на бумаге. Так родилось моё первое признание в любви Ирине. Я надеялся, что обращу её внимание на себя, но, как показала в дальнейшем жизнь - я напрасно строил несбыточные надежды. Это была моя платоническая любовь.
